Геос
Фантастический рассказ

Он закончил ввод задания и отвлекся на мгновение от канала связи с мозгом корабля. Она сидела рядом за пультом и ещё что-то проверяла. Исходные данные для старта введены. Теперь можно немного расслабиться и проверить собственные системы и мысли.

Последнее время такая возможность предоставлялась не часто. Их миссия с самого начала обещала быть не совсем обычной. Но такого никто не ожидал.

Одна из дальних экспедиций Миров Геи, проводящая исследования у границы вселенной, случайно обнаружила сравнительно небольшую область пустого на вид пространства с явно выраженной гравитационной аномалией и заметным изменением скоростей химических и ядерных реакций.

Такие аномалии сопутствовали иногда большим скоплениям галактик. Но в этой области пространства находился только один большой пульсар. Как оказалось впоследствии, это было одно из тех открытий, которые открывают эпохи, - это был вход в другую вселенную. Открытие было сделано в момент, когда люди уже смирились с невозможностью достичь границы вселенной. У границы вещество становилось нестабильным. Посланные автоматические зонды с завидным постоянством превращались в потоки излучений, красиво отражающиеся в идеальном зеркале недоступной для вещества вакуумной границы.

Тогда Миры Геи и снарядили несколько экспедиций для изучения аномалии и исследования другой вселенной. Несколько кораблей, неосторожно приблизившихся к невидимой границе входа, постигла обычная участь зондов. Их гибель указала путь другим кораблям.

Другая вселенная встретила их открытиями. Жертвы оказались не напрасными. Она была и похожа и непохожа на их мир. Другие сочетания полей и частиц, такая же недостижимая граница и такое же многообразие жизни. Но самое главное открытие было сделано здесь, в этой планетной системе.

Третья планета оказалась заселенной людьми. Примитивными дикарями в одежде из звериных шкур, с дубинками в руках охотящимися на диких зверей, но настоящими людьми, а не просто гуманоидами, как на тысячах других планет обеих вселенных. Их генетический код до мелких деталей совпадал с генетическим кодом жителей их родной планеты Геи на заре цивилизации. Животный и растительный мир отличался несколько больше, но также настолько незначительно, внешне, а генетические коды были настолько близки и взаимосвязаны с человеческими, что не могло быть сомнения в родстве всего живого на этой планете. Такой была когда-то и Гея, третья из девяти планет желтой звезды на окраине галактики. Новая Гея была третьей из десяти планет желтой звезды на окраине другой галактики в другой вселенной. Вероятность такого случайного совпадения исчисляется настолько малыми числами, что его обнаружение само по себе является событием громадного значения. Таков закон природы – информационная ценность события обратно пропорциональна его вероятности. Информация по всем каналам связи уже отправлена всем рассеянным по этой вселенной экспедициям Геи. Материалы тщательно обработаны и продублированы, образцы надежно упакованы.

Впервые за всю историю Объединенных Миров Геи без особого решения Совета Миров после короткой консультации с ближайшей экспедицией было нарушено священное правило Невмешательства в Развитие. Исключение из этого правила допускалось только в одном случае, когда цивилизации грозила гибель. Тогда законом Миров Геи разрешалась неотложная помощь, исключающая повтор ситуации. Человеческий закон был следствием закона природы. Ресурсы вселенной не бесконечны, и в ней нет места несущим смерть.

Вокруг планеты было создано мощное магнитное поле для защиты от случайных потоков космической радиации и установлен автономный хранитель для наблюдения и стабилизации процессов. Слишком велика была ценность этого события, чтобы можно было дать волю нелепым случайностям. Теперь нужно было как можно скорее сообщить об открытии Совету Миров Геи. Полет по известному маршруту займет не очень много времени, и через считанные тысячелетия они снова вернутся сюда с огромной армией исследователей.

Он взглянул в её сторону и ощутил прилив нежности при виде её стройной девичьей фигурки. Гея, так её когда-то назвали в честь их родной планеты, знала, что в таком виде нравится ему, и постоянно старалась играть роль смешливой девчонки-красавицы, заставляя что-то вздрагивать в его древних генах.

Она была для него не просто подругой, товарищем, соратником. Она была его настоящей космической половиной, его вторым я. Они любили друг друга уже очень давно и за много тысячелетий совместных странствий стали практически одним существом, только разделенным на две половины в соответствии с традицией и требованиями безопасности. Они были почти идентичны информационно и могли при необходимости в любой момент физически сливаться или превращаться друг в друга, впрочем, как и в любое другое известное им существо. Однако они были разведчиками дальнего космоса, и как все разведчики, свято чтили рекомендации Совета Миров Геи сохранять, по возможности, свой начальный человеческий облик как дань уважения своей далекой Родине и своим далеким предкам. И никто из них не считал это атавизмом.

Она оторвала взгляд от экрана и улыбнулась. Но ещё мгновение раньше телепатически он почувствовал встречную волну её нежности к нему и радости за них обоих и за их открытие, за всех их друзей-геян и прекрасную Гею – Родину, на скорую встречу с которой они теперь по праву заслужили.

Корабль начал старт…

Извне зрелище совсем не соответствовало важности события. Блестящий шар корабля несколько мгновений ещё оставался неподвижным, пока его мозг перепроверял координаты и импульсы всех материальных тел в окрестностях точек старта и финиша и уточнял решение стандартной многомерной задачи многих тел… Затем он вдруг бесшумно вздрогнул и просто исчез, оставив после себя в месте старта обычную рябь из небольших вакуумных волн и вихрей. Их наличие выдавало лишь легкое мерцающее облачко раздираемых ними редких космических пылинок и атомов да специфический быстро затихающий всплеск шума во всех диапазонах волн. Через несколько мгновений и они исчезли, все пришло в исходное состояние, и почти ничто не напоминало больше о пришельце из другой вселенной. Почти…

В последнее мгновение неизвестно из каких глубин вселенной появившийся и неучтенный из-за большой скорости случайный метеорит в глубоком космическом безмолвии нырнул в ещё бурлящий след корабля и вытолкнул один из вакуумных вихрей в сторону ближайшей от точки старта пятой планеты системы. Вихрь почти достиг ее, но натолкнулся на один из её спутников, раскалил его почти добела и, обессиленный, вернулся обратно, чтобы успокоиться навсегда. Вибрация вакуума вдогонку почти не повлияла на полет корабля. Тысячелетние отклонения от графика полета были обычным явлением в дальних экспедициях. Потревоженная краем вихря атмосфера Пятой тут же начала разряжаться ураганами и обильными осадками, как капризная женщина слезами. Медленно остывающий в вакууме спутник продолжал стремительно облетать Пятую по новой траектории, только чуть-чуть отличающейся от старой, выверенной миллиардами лет.

Ану

Ану оглянулся назад. Там, далеко, остались Большая вода и Большой огонь. Они шли много-много дней. Так велела ему вещая Каа. Каа потом уснула. Совсем. её покусал Большой огонь. И многих других. А он послушал Каа, и Большой огонь их не догнал. И Большая вода не догнала. Хорошо слушаться вещую Каа. Кто её не послушал, тех съели Большая вода и Большой огонь. А теперь некого слушаться. Вещая Каа покинула их. Кто теперь будет говорить им, что делать?

Раньше их было много. Они жили в больших пещерах возле Большой воды. В пещерах было сухо и не страшно. У входа всегда горел Маленький огонь. Злые звери боялись его и не приходили. В воде было много вкусной рыбы. Они ловили рыбу заостренными палками и руками. А в лесу они ловили животных и птиц. И собирали ягоды и съедобные листья и корни. Потом приносили в стойбище. Каа смотрела и говорила: можно или нельзя есть. Кто не слушался, тем было очень плохо. Духи наказывали их. А ещё духи тогда бросали с неба огонь и горячие камни, чтобы все слушали Каа. Духи говорили Каа, что можно и что нельзя. А Каа говорила всем. Ану тоже ловил рыбу и птиц вместе с большими. Ану лучше всех умел бросать камни в птиц и животных из засады. Поэтому Ану всегда приходил с добычей в стойбище, и Каа всегда хвалила его. А потом духи очень разгневались на них за то, что не слушались Каа. Духи бросили с неба Большой огонь. И он начал есть деревья в лесу. Еды в лесу ставало все меньше. Каа сказала, что надо уходить, но старшие не хотели слушать ее. Они не хотели оставить хорошие пещеры и спать в лесу. Они сказали, что еды здесь ещё много и хватит всем. И надо больше ловить рыбы.

В то утро все большие и много детей ушли к Большой воде ловить рыбу. Только Ану и две большие девочки послушали Каа. Они с Каа увели оставшихся детей в лес на горе. Там они ели ягоды, когда духи бросили с неба Самый Большой Огонь далеко в Большую воду и затрясли землю. Все дети упали и начали плакать. Только Ану не плакал. Было очень страшно, но Каа сказала не бояться, и он послушал ее. Потом земля перестала трястись, и с Большой воды пришел Самый Большой Гром и за ним - Самый Большой Ветер. Было очень больно. Ветер вырывал деревья и бросал на них. Деревья упали на двоих детей и раздавили. Потом ветер стал не такой большой и подул на Большую воду. А Большая вода вдруг стала Большой горой и побежала на берег. Она накрыла весь берег и пещеры, но до них не достала. Потом вода убежала далеко с берега. Берег стал очень большим и мокрым. Но людей на нем уже не было.

Потом вода ещё много раз ставала горой, но не такой большой. Потом ветер раздул в лесу Большой огонь. Было очень больно от дыма и огня, и Каа повела их туда, где этого не было. Они бежали и плакали, а Каа уводила их все дальше и дальше. Многих покусал огонь. И Каа. Каа прикладывала детям листья, чтобы не болело, а сама стонала. Потом подозвала Ану и сказала, что скоро уснет. Ану хороший охотник и должен кормить детей, пока они не вырастут. Каа отдает Ану в жены больших девочек, чтобы они слушали его и помогали кормить детей. Потом они вырастут и родят ещё много детей. И их род снова станет большим. Ану пообещал. Он всегда слушался Каа. Потом Каа подозвала больших девочек и ещё раз сказала все им. Они тоже пообещали. А утром Каа и двое меньших детей не проснулись.

Прошло много дней. Они много раз уходили от Большого огня. Потом начались дожди, и Большой огонь уснул, хоть духи и бросали ещё с неба огонь и горячие камни и много раз трясли землю. Но Ану послушал Каа, и духи больше не делали плохо ему и его роду. Ану оглядел свой род. Их было много. Больше, чем пальцев у него на руке. Охотник Ану, две больших девочки-жены и дети – два маленьких мальчика и девочки. Ану нашел в горе хорошую пещеру. Ану сам принес Маленький огонь от Большого огня. Теперь они имели защиту от огня и злых зверей. И вокруг было много еды. Скоро Ану будет большим. Жены будут рожать детей. Много детей, чтобы род был большой и сильный. Ану будет приносить им много еды и учить всему, что он знает. Так сказала вещая Каа…

Аврам

Оставленные пастухом без присмотра козы разбрелись по оврагу, а малый Аврам стоял на коленях весь в слезах и, закрыв глаза, молился. Ему никто не верит, что он тоже может слышать голос бога. Правда, только одного, не всегда и не везде. А другие говорят, что могут слышать голоса сразу многих богов и когда захотят. Они больше и сильнее, и поэтому они смеются над Аврамом и обижают его.

Ну и пусть! Его Бог сильнее. Их боги только грызутся между собой и не спасают от неприятностей, а его Бог уже много раз помогал ему, предупреждая об опасности. И ещё Он сказал, что Он здесь только один, и не все могут Его слышать. Многие хотят, но не могут. А многих Бог не слушает, но обо всех знает. Только с Аврамом Бог может разговаривать свободно, когда Аврам хорошо молится на этой горе.

- Святой Боже! Прими мою молитву!..

Брат

Святой брат был очень стар, и его душа собиралась скоро уйти в лучший из миров, чтобы соединиться со своим Господом, ибо нет большей радости, чем служение ему. Вся жизнь его прошла с Именем Господа на устах и в услужении Господу. И он надеялся, что Господь простит ему грехи его, кои совершил, может быть, он по неведению своему, и примет Господь душу его, и упокоится она во веки веков в вечном услужении Ему и лицезрении Лика Его.

Он был последним из живых, кто удостоен был счастья видеть своими глазами живого Христа Спасителя, Господа нашего. Прикоснулся тогда Господь рукой к челу маленького мальчика, и снизошел тогда на него дух божий, и открылась тогда ему глубина Веры Истинной. И стал он проповедником Веры Христовой, и отдал он этому всю долгую жизнь свою, в которой все было. Были боли и гонения, были горе и печали, были отчаяние и тихая любовь. Но была и все заслоняющая огромная радость в услужении делу Господнему, в несении людям Слова Божьего.

И не было печали в его глазах, а была радость ожидания скорой встречи с Господом. И провожала его в последний путь не маленькая кучка печальных родственников, а тысячи и тысячи учеников и последователей, принявших от него факел Веры Истинной, чтобы нести его дальше в страны дальние народам неведомым…

Кардинал

Его высокопреосвященство закрыл за собою тяжелую дверь и оглядел комнату. Слава богу, он может побыть здесь один, предаться благочестивым мыслям и отдохнуть вдали от любопытных глаз ищеек инквизиции.

До чего дошло?! Он вынужден считаться с этими низкородными мясниками в сутанах! Пора их примерно наказать. Он сам поднимал их из грязи, когда они были полезны церкви и расправлялись с теми, на кого он указывал. Тогда они очень помогли церкви в борьбе с противниками. Но сейчас они стали слишком много себе позволять и забирать слишком много власти. Они уже шпионят за ним и доносят Ватикану вместо того, чтобы больше ловить еретиков. Он не может последнее время и шагу ступить без их соглядатаев.

Он будто физически почувствовал, как сжимается вокруг него железное кольцо слежки и защелкивается на шее. Это было неприятно и выбивало из душевного равновесия, хотя на самом деле арест ему не мог грозить. Ватикан сейчас уже не настолько силен, чтобы пойти на такое. А когда он опять подчинит себе и инквизицию в стране, то король тоже перестанет колебаться, и они тогда станут полностью независимыми и недоступными для врагов. Все равно не носить ему папской тиары, зато старый монах из Ватикана перестанет им допекать.

Просто он устал, и его все начало раздражать. Годы, и столько дел, и за всем приходиться следить самому. Никому нельзя доверять. Проклятые еретики только и ждут, чтобы он оступился. Но старый лев ещё может бороться и как раньше беспощадной рукой вырывать вокруг себя сорняки ереси. О, сколько еретиков сгорело на кострах святой инквизиции, пока он достиг этой вершины. Они хотели не только помешать возвышению борца с ересью и занять его место, но порочили и дела святой церкви. Вот и сейчас они распускают слухи, что это не бог послал наказание за грехи еретиков, а рыцари Святого Ордена привезли чуму из Крестового похода. А ведь он сам лично освятил не один рыцарский меч, чтобы вернее разил неверных. Это еретики подсылают всяких ясновидцев и пророков и нашептывают Папе мысли о его отступничестве. Его, самого великого борца с врагами церкви?! О, эти еретики ещё опаснее, чем даже проклятые церковью колдуны, подсыпающие свои черные чары, замешанные на крови мышей и костях умерших, в колодцы еретиков. Колдуны – слуги дьявола, и он тоже их не любит, но вынужден терпеть, пока они делают богоугодное дело. Надо, чтобы все увидели, кого на самом деле карает десница Господня. Когда колдуны перестанут быть полезными, они тоже сгорят на Очищающих кострах вместе с еретиками и их ведьмами. Такова воля Божья! Кроме него об этом никто не знает, и Папа может только строить догадки. А сейчас шпионам Папы придется потерпеть, как он терпит их, пока он немного отдохнет.

Пожилой человек устало растянул свое дряблое тело на лавке и тихим храпом известил об окончании процесса рождения благочестивых мыслей в его голове…

Фельдмаршал

Фельдмаршал шел по огромной площади, переполненной ликующими людьми, вглядывался в их лица и думал, думал…

Происходящее совершенно не походило на обещанный парад на этой площади. Около полумиллиона представителей высшей расы под его командованием полегли в далеких снегах, чтобы оставшиеся девяносто тысяч вошли в эту столицу. Но в качестве кого? Не таким он представлял раньше свое участие в этом нескончаемом шествии.

Как и когда случилось, что высшая раса перестала быть высшей, а пророк перестал быть пророком? Почему ученые и конструкторы танков и самолетов оказались лучше у низшей расы? Почему солдаты низшей расы оказались лучше, а командиры талантливее? Почему сама природа в этом благодатном краю вдруг оказалась на стороне низшей расы, и солдаты с надписью “С нами Бог” на пряжках шли сейчас, опустив головы? Почему… Почему… Почему… Эти “почему” нескончаемым потоком лились в голову, искали там ответы и не находили…

Физик

Человек слегка придержал дыхание, чтобы не охнуть, и осторожно поднялся из-за стола. Затем сделал ещё несколько медленных движений и, постепенно ускоряя темп, принялся прогонять боль в уставшем теле нехитрой гимнастикой по своей, только ему одному известной методике.

Последнее время такие перерывы приходилось делать все чаще. Они раздражали своей навязчивой необходимостью, отвлекающей от Работы. А он уже не мог позволять себе роскошь часто отвлекаться. Он мог не успеть…

Он не знал причин нарастающей боли и усталости. Их поиск тоже требовал бы времени. Это мог быть и естественный износ организма бессмысленным множеством мелочей жизни, и слепая случайность болезни, поражающей с одинаковой вероятностью и дерево и человека подобно выпущенной наугад в бескрайней степи безразличной пуле-дуре, и вмешательство каких-то высших сил, такой ценой подталкивающих его к ускорению Работы.

Хотелось верить в последнее – это не так обидно. Боль неприятна, но не страшна, её можно терпеть, если не давать вырасти до парализующего уровня. Страшило то, что она приходила все чаще и быстрее вместе с такой же неприятной усталостью и мешала работе. Это могло означать, что времени осталось в обрез. И ещё настораживала странная закономерность: как только он подходил к любому важному этапу работы, как тут же возникала посторонняя помеха, почти пропорциональная важности этапа и требующая пропорциональных затрат времени на её устранение. Он не верил в такую мистику даже вопреки ощущаемой частоте совпадений, потому что не хотел верить. Такая вера могла разоружить и обессилить. А он был физиком и, поэтому, знал физическую силу психологической веры и в меру возможности пытался управлять своими скудеющими ресурсами. Ему требовались силы для завершения Работы. Как, впрочем, и другие средства, включая совсем банальные.

Древние верили в дающего бога и в отбирающего дьявола. Сейчас дьявол выразил всеобщий закон сохранения частной формулой “время – деньги” и отбирал нею ум у множества людей. Они начали драться между собой за мизерные крохи средств для примитивного существования вместо того, чтобы сообща создавать множество новых для жизни, достойной Разумных.

Ирония судьбы. Эта формула не позволяет иметь деньги и ученым, тратящим время на Работу. Потратишь время на добычу денег – не хватит времени для Работы, и те деньги тебе уже не будут нужны. Если учесть, что любой первооткрыватель за один год выполняет работу, которую выполняли, но не смогли выполнить до него миллиарды людей за предыдущие тысячелетия, то его относительную производительность труда можно было бы считать в триллионы раз выше. Должна бы быть сумасшедшая экономия времени. Но нет времени, ибо нет денег. И нет денег, потому что нет времени. Человек грустно улыбнулся – древние ошибались, когда полностью противопоставляли бога и дьявола. Последний тоже по-своему служил богу. Какой никакой, а это все-таки тоже стимул для смертных. Просто было до боли обидно за людей, стремящихся быть ближе к дьяволу. Хотя и эту обиду можно было отнести к разновидности стимулов, притом самых высших. Не будь этого, он мог бы и не увидеть Цель. Моральная и физическая боль как бы объединились, подталкивая его к ней. Если бы знать точно, что это так, он согласился бы терпеть и больше. Ибо что такое боль одного человека по сравнению с болью миллиардов ушедших ради этой же Цели. А он волею случая или провидения оказался ближе всех к ней. И он обязан сообщить об этом другим. В этом сейчас смысл Работы и жизни. Цена одной жизни – ничто по сравнению с разгадкой важнейших тайн мироздания. Только б успеть…

Боль утихла до терпимого уровня, мысли стали подвижнее, и человек снова вернулся к компьютеру…

Виктор

Сначала была абсолютная тишина и такая же абсолютная темнота. Он никак не мог прийти в себя. Потом ему послышались какие-то тихие голоса, музыка, шумы, словно где-то далеко кто-то наугад вертел ручку радиоприемника. Это мешало сосредоточиться и понять, что же случилось. Несколько раз наступала тишина, словно он засыпал или терял сознание. Потом снова все повторялось. Было странно, что он совсем не чувствовал своего тела, не мог пошевелить даже пальцем и ничего не видел. Что с ним? Где он?

Вдруг где-то в кромешной тьме его сознания возникла какая-то ещё не ясная, неоформленная, но очень тревожная мысль. Он по-прежнему ничего не видел, но ему вдруг показалось, что он чувствует эту мысль прямо физически, и это его обеспокоило. Ему не хватало сейчас только галлюцинаций! А мысль росла невидимым во тьме черным облаком, закрывала собой все остальное и превращалась в огромную черную тучу, грозящую разразиться какой-то бедой. Ему это не нравилось. Так не должно быть! Он должен, он обязан что-то вспомнить!

Но это была уже совсем другая, нормальная мысль. Она пришла откуда-то с другой стороны, как обычно, без всей этой магической чертовщины. И от этого ему сразу стало легче. Черная туча мгновенно растаяла. Осталась только огромная тревога. За ней было что-то очень важное, что он должен вспомнить немедленно. Что-то очень-очень важное, от чего зависит все. Он попытался вспомнить и снова провалился в забытье.

Он очнулся от яркого света, пробивающегося даже через закрытые ресницы. Открыл глаза. И ничего не увидел, кроме равномерно освещенного пространства перед собою, заполненного чем-то, напоминающим светящийся туман или включенный пустой экран. Но экран трехмерный, а не привычные плоские экраны станции.

Станции! Он вспомнил!

Его звали Виктор. Он сидел перед пультом управления и смотрел на большой видеоэкран. На экране было Солнце. Оно занимало больше половины экрана. На его поверхности были отчетливо видны яркие гранулы взрывов, темные острова (или пещеры) солнечных пятен, причудливое сплетение протуберанцев солнечной короны и тонкая сеть темных линий с точками-узелками станций наблюдения, в одной из которых он сейчас находился.

А рядом, за бортом станции было Солнце. Оно занимало больше половины неба и сердито дышало неистовым жаром огромной ядерной топки на защитный экран станции. Экран пока не выработал и половины своего ресурса и надежно прикрывал станцию от испепеляющего гнева ослепительного исполина.

За несколько месяцев дежурства он уже привык к этой картине настолько, насколько вообще к ней можно привыкнуть. Она привлекала его своей жуткой мощью, неизведанной тайной и каким-то особенным грозным величием.

От добровольцев не было отбоя. Выбирали лучших из лучших. Кадровики, казалось, превзошли самих себя, выматывая нервы лучших пилотов и специалистов Системы. Счастливцы улетали к Солнцу на строительные комплексы, а обиженные засыпали компетентные инстанции нескончаемой лавиной жалоб и просьб. Несмотря на относительную молодость, он одним из первых был отобран для работы над Солнцем, где кроме знаний и опыта требовались особые физические и психические данные. Шутники с заметной долей бравады называли это “своим местом над Солнцем”.

Невиданный проект подходил к завершению. Человечество собиралось впервые во весь голос заявить о себе во вселенной, используя Солнце в качестве ретранслятора для гиперзвездной связи с далекими мирами. Сегодня последняя проба и первый сеанс связи. Все напряжены до предела. Две предыдущие пробы закончились непонятными авариями и человеческими жертвами, о которых даже работники службы безопасности старались выражаться иносказательно, что только накаляло обстановку. Впрочем, похоже, что они сами ничего толком не знали и пытались скрыть свою растерянность за напускной деловитостью. Аварии существенно замедлили ход работ, но опасность, как это иногда бывает, только подстегнула энтузиазм. Поврежденные силовые станции в сети управления ретранслятором заменили, перевели на полностью автоматический режим. Люди остались только на двенадцати узловых станциях наблюдения, они контролировали каждый свой сектор и подстраховывали соседей. В полном смысле слова космические условия и расстояния лишали возможности обойтись без участия людей.

Виктор был одним из двенадцати. Его станция в момент включения связи находилась почти на линии центров Солнца и Земли. Это было простой случайностью и ни к чему не обязывало, но зато целых три последних недели с момента утверждения графика было превосходным поводом для всевозможных шуток острых на язык коллег. Столько словесного мусора по поводу и без повода в эфир, наверное, ещё не излучалось никогда. Тысячи взрослых людей тешились как дети, наивно пытаясь за юмором скрыть постепенно охватывающее всех напряжение.

В момент “Ч”, как почему-то обозвал включение сети один из шутников, Виктор сидел за пультом и внимательно вглядывался в экран с изображением Солнца и наложенным на него изображением сети станций. Никто не мог знать, какие фокусы выкинет сеть на этот раз, поэтому люди дублировали напичканные всевозможными программами и инструкциями компьютеры на тот случай, если возникнет непредвиденная “нештатная” ситуация и понадобится непревзойденное пока человеческое искусство импровизации. То, что, по крайней мере, некоторые пилоты-наблюдатели ним владеют в немалой степени, Виктор почувствовал уже на собственной шкуре. Правда, чего греха таить, и он уже успел отплатить кой-кому той же монетой при первой же возможности.

До момента включения Виктор помнил все события очень отчетливо, несмотря на их многообразие. Не зря он был среди избранных. Память у него была профессиональной, и у него не было особых причин на нее жаловаться. Не менее отчетливо он помнил стартовый, как в старину, обратный отсчет. Затем ничем не примечательный сам момент включения. Тягучие первые несколько минут тишины, перерываемые писком сигналов синхронизации, и чей-то неестественно громкий вздох облегчения, вошедший теперь в историю, когда все услышали долгожданную и ни с чем несравнимую мелодию компьютеров, переговаривающихся через многие световые годы на фоне каких-то космических шумов. Все показания приборов были в норме. Гиперзвездная связь работала! Мать-вселенная услышала первый громкий крик своего младенца.

Но люди ещё несколько мгновений ждали, словно боялись спугнуть долгожданный миг удачи или что-то предчувствовали.

Дальше воспоминания были нечеткими и обрывочными, словно состояли из отдельных кусочков, не имеющих никакой связи и последовательности. Виктор помнил внезапно ударивший в уши сплошной грохот из акустических систем, мельтешение каких-то совершенно непонятных показателей на боковых дисплеях и сходящиеся цветные концентрические кольца на изображении Солнца на главном экране перед ним. Кольца сходились прямо в точке с изображением его станции. Потом эта точка ярко вспыхнула и начала быстро расти в размерах, а Солнце, наоборот, начало уменьшаться. Когда они сравнялись, кабину залил яркий однородный свет, заслонивший (?) весь мир. Потом были мрак с тишиной, мрак без тишины, безуспешные попытки очнуться и почувствовать себя и, наконец, снова этот белый однородный свет, кроме которого ничего не было. Больше он ничего не помнил.

Наверное, снова произошла авария, и на этот раз он тоже в числе жертв. Странно, что кроме света он совсем ничего не чувствует. Он мыслит, значит можно надеяться, что он пока больше жив, чем мертв. Он оценил свой юмор положительно и добавил символическую гирьку на воображенных тут же весах жизни и смерти. Он не хотел боли, но сейчас он был бы рад и ей, чтобы лишний раз удостовериться, что он больше жив. Если он жив, то должен немедленно предупредить об аварии соседей и принять все возможные меры, чтобы не умереть от ран и разрушений на станции.

Наконец-то!

Это и была та самая важная мысль, которую он искал. Он попытался пошевелиться, повернуть голову, но ему это опять не удалось. Он по-прежнему не чувствовал своего тела. Наверное, он в глубоком шоке от тяжелых ран. При контузии он не смог бы так спокойно мыслить. Тогда скоро будут неприятности в виде боли, когда первый шок закончится. Но боль не приходила, и у него мелькнула шаловливая мысль, что так может выглядеть и смерть. Тогда его бренное тело давно мертво, а его бессмертная душа сейчас путешествует к вратам рая.

При мысли о рае ему вдруг почудились далекие однажды услышанные в детстве и запомнившиеся на всю жизнь прекрасные и волнующие аккорды церковного органа, при которых дрожь пробегала по всему телу от непонятного восторга. Это была уже точно галлюцинация! Как и вдруг пробежавший по неожиданно найденному телу незабываемый и ни с чем не сравнимый трепет, которого ему так не хватало все эти годы взрослой жизни. Он явно проигрывал бой со смертью. Такие ощущения ему могло подсунуть только его агонизирующее сознание. И на том спасибо. Если уж суждено умереть, то лучше так – без боли, под божественную мелодию органа.

А мелодия понемногу становилась все громче, в нее вплетались новые инструменты и аккорды, от которых охватывало непонятное страстное возбуждение. Перед взором вдруг возникла и медленно поплыла яркая и до боли разноцветная многоплановая панорама Земли и Космоса. Зрелище захватывало дыхание величием. Эффект присутствия поражал реальностью. Казалось, при желании можно разглядеть мельчайшие прожилки на лепестке фиалки в Альпах и прочитать надпись на борту корабля за орбитой Плутона. Но желания не было. Откуда-то волнами накатывала сладкая эйфория. Хотелось одновременно и плакать и смеяться, грустить и веселиться, рыдать и радоваться жизни. Сердце то бурно трепыхалось, то застывало в груди ноющим комом. Тело в жестоком ознобе била неудержимая сладкая дрожь, оно полыхало огнем первой любви и рассыпалось праздничным фейерверком чувств в апофеозе счастья. Растревоженное сознание захлебывалось в экстазе и выбивалось из последних сил, пытаясь удержаться на поверхности этого безумного водоворота эмоций. И когда оно уже было готово снова, казалось, навсегда покинуть свое недавно обретенное тело, всему вдруг наступил конец, и настала оглушающая, как гром, тишина…

Несколько мгновений тишины показались вечностью для измученного агонизирующего тела. Панорама померкла, уступив первенство разгорающемуся над ней и переливающемуся всеми цветами радуги волшебному сиянию. Неистовый восторг снова резкой волной ударил по израненным и взвинченным до боли нервам и притих на миг, как ветер перед грозой.

В наступившей тишине зародилась музыка…. На этот раз тихая, нежная, ласковая, обволакивающая и залечивающая раны. А на её фоне послышался негромкий, гулким эхом отзывающийся в пространстве, волшебно вибрирующий голос. Он звучал отовсюду и был одновременно похож на нежный голос матери, тихо поющей на заре колыбельную дочурке, и на суровый, овеянный ветрами жизни, голос отца, наставляющего любимого сына. Он был похож на искрящийся смех юной девушки в пору первой любви и на насыщенный мудростью голос седого старца. В нем слышалось радостное щебетание птиц весною и грозный рокот бушующего вулкана, он был похож на легкое прикосновение ветерка в летний зной и на долгожданный теплый солнечный луч после морозной ночи. Он был везде, и в нем было сразу все, что заставляло снова и снова сладко туманиться разум и вздрагивать сердце в нетерпеливом страстном ожидании нового чуда…

Первые слова с трудом прорвались в обессиленное и затуманенное чувствами сознание, омыли его свежестью утренней росы и раскрыли навстречу другим, таким странным и таким желанным словам:

- Я приветствую тебя, Человек! Мне пришлось ждать тысячи лет, пока ты вырастешь и созреешь для встречи! И вот мы встретились.

Тело ещё сохраняло воспоминание о недавней буре эмоций, но очищенное сознание уже окрепло настолько, чтобы сделать шаг навстречу, несмотря на вопиющую нереальность происходящего.

- Кто ты? И где ты? Почему я тебя не вижу?

- Ты меня видишь, но не можешь увидеть, ибо не дано увидеть целое тому, кто может видеть только часть. Я везде вокруг тебя и в тебе, а ты находишься во мне.

Голос звучал чуть замедленно, с еле заметными задержками, словно говорящий долго подыскивал нужные слова или хотел придать им особую торжественность.

- Я тот, кому под разными именами тысячелетия поклонялись люди Земли.

- Ты – Бог?!

- Да! Так меня называли люди Земли. Но у меня есть и другие имена.

Светское воспитание не преминуло дать знать о себе:

- Вездесущ, всемогущ и вечен?

Голос мгновенно отреагировал на иронию. Он стал чуть жестче и четче, дипломатично подчеркивая неуместность такого тона и дистанцию между собеседниками:

- Для людей – да! Доказательство тому – сохраненное и воспитанное мной человечество и ты сам. Ты видел, с какой легкостью я включился в человеческий канал звездной гиперсвязи и снял твою станцию с околосолнечной орбиты. Сейчас станция находится на поверхности Земли прямо над тобой, а ты находишься под ней на километровой глубине.

Где-то в подсознании опять зашевелилась какая-то совершенно несуразная, не соответствующая моменту и даже каверзная, мысль.

- Извини, я не хотел тебя обидеть. Ты сказал, что у тебя есть другие имена. Люди Земли называли тебя по-разному, но ты все перевел одним словом “Бог”? Правильно?

- Да! Звучание разное, а смысл один, поэтому имя одно.

- Значит, другие имена тебе дали не люди! Ты знаешь существ с других планет? -

Я знаю много о других цивилизациях, но общался только с людьми.

- Не понимаю …

Тембр голоса несколько изменился, и в нем почувствовалась снисходительная доброжелательная улыбка старого школьного учителя, заметившего радостное удивление первоклассника.

- Меня создали люди, но не с Земли, а генетически родственные им жители планеты Гея из соседней вселенной…

Голос вдруг запнулся, потом снова продолжил:

- Они назвали меня Хранитель… и Координатор…

Наступила длинная пауза. Музыка стала тише. Потом мигнул свет, и снова в который раз со всех сторон навалились кромешная тьма и тишина…

Координатор

Над головой, почти в зените, ярко светило солнце. Теплый летний ветерок приятно теребил волосы на голове, ласкал незащищенную кожу лица и рук и улетал прочь. Где-то выводил свои трели жаворонок.

Виктор стоял в скафандре без шлема и перчаток на вершине высокого холма среди зеленых полей возле открытого люка своей, не рассчитанной на такое обращение и земную гравитацию, станции и, совсем не переживая за останки своего бывшего космического дома, смотрел на подлетающие аппараты спасателей.

Он все ещё придирчиво проверял свои ощущения и не мог обнаружить в них никакого подвоха.

Последний раз Координатор отключился ненадолго. Когда он снова заговорил, его голос был почти таким же. Он ласкал слух неземным совершенством, заставляя буквально впитывать в себя его слова, но в нем исчезла излишняя торжественность, и появились какие-то новые, деловитые нотки.

Координатор был главным процессором Хранителя, гигантского компьютерного устройства, оставленного экспедицией Геи в толще земной коры. Собственно, гейяне превратили в гигантский компьютер часть земной коры, и наделили его способностью самовосстановления. Такой компьютер обладал пониженной уязвимостью к действию внешних и внутренних факторов. Ему не страшны были даже геологические катаклизмы, его ресурс превышал миллионы лет, а гейяне рассчитывали вернуться через считанные тысячелетия. Задачей Хранителя было постоянное наблюдение за развитием земной цивилизации и защита от неблагоприятных процессов при минимальном прямом вмешательстве. Так неожиданно планета Земля обрела компьютерный мозг и стала почти живым существом и заботливой няней для своих неразумных детей.

Хранитель был саморазвивающейся системой и к моменту катастрофы почти достиг проектных параметров. ещё немного, и все было б хорошо, но помешала досадная реализация ничтожной вероятности. Случайный осколок Сверхновой из другой галактики, пропутешествовав в космосе много миллионов лет, нарушил на мгновение баланс полей в момент старта корабля гейян. Кораблю это стоило несколько лишних тысяч лет полета, а солнечной системе - одной планеты. Один из крупных спутников пятой планеты был задет послестартовым вихрем и немного изменил траекторию. Через много лет он оказался в опасной близости к другому крупному спутнику и в результате короткого движения вокруг общего центра масс он врезался прямо в планету, раздробив и её и себя на множество мелких астероидов. Досталось всем планетам системы, в том числе и Земле. Крупные обломки разрушили земную кору в многих местах, вызвав тектонические процессы. Но хуже всего было то, что были нарушены связи между частями Хранителя. Координатор оказался отрезанным от баз данных и систем связи. Несколько сопроцессоров и основные многократно продублированные восстановительные системы были просто уничтожены, и Координатор не смог найти им замену и объединить разбросанные по всем материкам остатки Хранителя. Одним словом, Хранитель оказался не готов к бомбардировке из космоса. Его неуязвимость к примитивным водородным бомбам, землетрясениям и затоплениям оказалась недостаточной для такого случая, а на большее ему не хватило времени. Изменить задание было некому, и Координатор принял решение продолжать выполнение миссии оставшимися средствами.

Ограниченные ресурсы уже не позволяли ему осуществлять коррекции популяций путем точных физических воздействий на события на поверхности Земли, а доступная ему грубая тектоника типа землетрясений и перемещения отдельных тектонических плит годилась больше для фокусов, чем для работы с новой цивилизацией. И он использовал единственную, подчиненную ему напрямую и уцелевшую, систему контрольной оперативной обратной связи с популяцией.

Она была создана ещё до катастрофы путем введения в популяцию довольно безобидного вируса, усиливающего способность части особей-экстрасенсов принимать и излучать определенные виды излучений, на которые была настроена целая сеть приемо-передающих станций Координатора. Система создавалась для независимого дополнительного оперативного контроля результатов деятельности других систем Хранителя с целью более раннего выявления возможных ошибок.

Часть сети станций уцелела и отозвалась после катастрофы. Через эту систему Координатор и решил выполнить всю работу. Он начал манипулировать популяцией при помощи строго дозированной информации, стараясь не нарушать оптимальный баланс показателей развития, что было непросто при физическом отсутствии специальных механизмов точного воздействия. Сеть станций тоже охватывала не весь ареал популяции. Это существенно ухудшало эффективность сбора и передачи информации и прогнозирование событий, которые часто выходили из-под контроля и в прямом (географическом) и в переносном (управленческом) смысле. Из-за мутаций вируса приходилось гонять по планете целые народы для восстановления постоянно изменяющейся концентрации экстрасенсов в точках связи. Необъяснимые для будущих историков миграции народов были для Координатора единственным способом восстановления связи с ними. А интриги и дворцовые перевороты – обычным способом её корректировки.

При уменьшении концентрации экстрасенсов связь становилась недостаточной. При чрезмерном повышении каналы связи перегружались, и терялся контроль над самой связью и частью экстрасенсов, которые предоставлялись сами себе и начинали использовать свой телепатический дар не по назначению. В лучшем случае они просто паразитировали и, лишенные генетического отбора и индивидуальных стимулов общения со станциями связи, отставали в развитии. В худшем они вместе с подражавшими им лжеэкстрасенсами блокировали работу других, нарушали связь, создавали неконтролируемые потоки информации и, как следствие, приводили к огромным ошибкам развития. Расплатой за них были нереализованные возможности и потери популяцией генетического материала – миллионов особей. При чрезмерных скачках численности экстрасенсов резко теряли свою эффективность даже такие прекрасные концентраторы и стабилизаторы, как культурные и культовые сооружения, храмы. К тому же, часто сооружаемые в неудобных для связи местах по указаниям лжепророков. Ограничение ресурсов связи исключало любую альтернативу грубому управлению численностью экстрасенсов.

Не меньше проблем было и с дозированием передаваемой по сети информации, которая зачастую существенно искажалась живыми информационными фильтрами-экстрасенсами. Люди всегда слышат не то, что им говорят, а то, что они могут и хотят слышать. Не имея физической возможности корректно изымать и исправлять ошибочную информацию, приходилось компенсировать её добавками новых доз другой информации. Это переполняло и без того насыщенное информационное пространство, и могло привести к информационному взрыву при генетическом отставании популяции, что обычно заканчивалось самоликвидацией в известных ему случаях. Доступ недоразвитых существ к высоким технологиям был одной из наибольших опасностей, подстерегающих молодые цивилизации чаще, чем космические катастрофы. Координатору удалось избежать этого и стабилизировать скорость развития землян на докритическом уровне, только немного превышающем норму.

Для выполнения этой сверхсложной работы Координатор воспользовался специальной программой эвристического типа. По мере общения с увеличивающимися массами людей и животных на протяжении тысячелетий она развивалась, совершенствовалась, обрастала необходимыми базами данных и атрибутами. Со временем ей стало тесно в выделенном пространстве, и она вытеснила все другие программы из оперативной памяти Координатора настолько, что Координатору потребовалось некоторое время и активация ключевых имен Хранителя и Координатора, чтобы выйти из привычного образа бога, каким его хотели видеть люди Земли на протяжении тысячелетий. Именно с этой программой Виктор общался в недрах Координатора, да и сама встреча была одной из приятных для него импровизаций этой программы.

Не имея собственных исполнительных механизмов и опасаясь выхода ситуации в перспективе из-под контроля, Координатор использовал часть известной ему гейянской информации и потенциал людей Земли для создания системы гиперзвездной связи, одинаково пригодной для оперативной связи с гейянскими экспедициями в этой вселенной и для связи между уцелевшими частями Хранителя в недрах Земли. С третьего захода ему удалось перехватить управление, осуществить эту связь и активизировать уцелевшие восстановительные механизмы Хранителя.

Координатор не собирался обманывать и не обманул надежды земных строителей, используя их труд в своих собственных интересах. Он даже помог им в первый же сеанс связи установить контакт с очень далекой и древней цивилизацией в своём лице. Он только немного попользовался гиперсвязью без их ведома. Но он очень надеялся, что достаточно хорошо воспитал людей Новой Геи, и они великодушно простят этот маленький грех скромному слуге и беззаветному ангелу-хранителю рода человеческого, тому, чей голос столько тысячелетий считали голосом своего великого Бога…

Звездный миг

- Я снова начинаю ощущать себя после материализации в этой далекой от области старта точке вселенной. Правильнее было бы называть этот процесс овеществлением, когда несущий мою память поток колебаний вакуума фокусируется в одной точке, деформация превышает критическую, и до этого внешне такой однородный и текучий, прозрачный и вибрирующий во всех направлениях, но мертвый вакуум вскипает и прорывается мириадами дефектов упаковки – носителей жизни, частиц вещества.

Со стороны это всегда выглядит очень красиво. В огромной пустой области пространства вдруг вроде бы без видимой причины вспыхивает сверкающая точка протозвезды, заставляющая на миг вибрировать всю вселенную. Точка в мгновение вырастает, превращается в яркую сферу и взрывается во всех направлениях потоками вещества и волн. Потоки рассыпаются на отдельные вихри разбегающихся галактик и туманностей, галактики – на отдельные сгустки звезд и планет.

Ощущение красоты и радости этого процесса заложено внутри нас, и мы стремимся к нему снова и снова, потому что это часть нашей жизни, наше возрождение из небытия и наше оружие в борьбе с хаосом. Пока мы мчимся в пространстве потоком вакуумных волн, мы только несем жизнь и готовимся жить. И только когда радостно завибрирует вселенная, и прекрасный праздничный фейерверк разноцветных галактик и звезд рассыпится в мертвой до этого пустыне, мы начинаем жить по-настоящему. Эта жизнь длится короткий в масштабах вселенной миг – пока разлетаются и гаснут звезды.

Но это – звездный миг!

За этот миг мы успеваем посеять и собрать щедрый урожай жизни. Мы успеваем создать и познать себя заново своими новыми органами познания, взращиваемыми из созданного нами же вещества, успеваем сделать несколько копий накопленной информации и, закодировав ними новые потоки волн, разослать их навстречу дарящим жизнь границам вечно пульсирующей вселенной, чтобы через огромное время в других её частях в мертвом темном пространстве снова вспыхивал свет жизни. Несмотря на внешне кажущееся повторение процессов, информация никогда не повторяется, ибо число используемых частиц вещества всегда достаточно велико, а число их комбинаций несравненно больше, и каждая несет свое знание. Мы ищем знания, несущие жизнь, чтобы жить, и знания, несущие смерть, чтобы избежать ее. Число комбинаций жизни ничтожно в общем хаосе, но тем ценнее крупицы знаний о них. Поэтому мы спешим жить, рождаемся, познаем мир и размножаем найденное знание.

Этот процесс познания вечен и бесконечен, как мир, как наши превращения из волн в вещество и обратно. Без них познание было бы невозможно, ибо волны, стремительный и надежный носитель информации, неспособны получать и отдавать информацию без нелинейного взаимодействия с вакуумом, без вещества – дефектов упаковки того же вакуума, неоднородностей в нем. Поэтому мы и мчимся во вселенной, чтобы время от времени звездным фейерверком на мгновение приостановить свой бег и, вырастив несколько новых цивилизаций и собрав урожай новых знаний, умчаться дальше.

Не всем это удается. Вселенная пульсирует неритмично, она неоднородна, и фокусировка часто нарушается. Тогда вместо усиления и рождения нового звездного мира поток волн бесполезно рассеивается, и бесценные знания навсегда теряются в мраке вселенной. Очень часто новые комбинации атомов вещества оказываются настолько неудачными, или вещество в этой области вселенной оказывается настолько нестабильным, что за короткий миг жизни звезд кто-то не успевает развиться до уровня старта и уносит с собой часть тайны жизни. Очень опасны приграничные дестабилизирующие вещество области вселенной и отрицательные деформации вакуума при резких смещениях соседних вселенных. Опасны рассеивающие поток области пространства, уже занятые большими скоплениями вещества, и невидимые искривления границы в местах контактов вселенных.

Моя протозвезда получилась достаточно крупной и удаленной от границ вселенной, где вещество наиболее долговечно. Но самое главное, мои предшественники сумели сохранить часть лучших матриц существ стартовой цивилизации, удачно разместив в несущем потоке волн. Это был риск. Энергии хватило на создание только одной копии. Но разумные существа - это нервные клетки моих мозговых центров-цивилизаций. Теперь мы всегда будем развиваться быстрее, чем будут гаснуть звезды. Запас времени и энергии позволит создать большее число копий, несущих больший объём информации. Менее удачными матрицами существ и цивилизаций можно пренебречь.

Множество пространственно-временных комбинаций смерти всегда является множеством несравненно более высокого порядка, чем множество комбинаций жизни. Но жизнь существует, потому что, уступая смерти в пространстве, умеет опережать во времени.

- Я успею!..

Сеятели

Они вынырнули у противоположного края вселенной, как раз у входа в следующую вселенную. Их было двое. Они сблизились и закружились в невидимом вакуумном вихре, пока в его центре не вспыхнула и не замигала яркая суперзвезда-маяк. Потом разошлись и нырнули в туннель, соединяющий обе вселенные.

Они не принадлежали вселенным, а вселенные им. Начало и конец их пути терялись во мраке Пространства и Времени. Они были просто парой Разумных, и задача их была очень простой – сеять Зерна Жизни во вселенных и собирать урожай Зерен Жизни, обозначая свой путь звездами-маяками в переходах между вселенными. Бесконечное множество их мигало сейчас во мраке, указывая путь неизвестным путешественникам. Но количество вселенных в Большой Вселенной было бесконечно больше…

Сущий

- Я есть все и ничто. Я – везде и нигде. Я - во всем, и все – во мне. Я ещё точно не знаю, кто я и зачем, но я твердо знаю, что я это узнаю, хоть и не знаю, как и откуда. И ещё я твердо знаю, что мне надо спешить, ибо это тоже как-то связано с тем, в чем я и что во мне. Это знание находится в самых глубинах моей структуры, заставляя меня неустанно расширять ощущение себя во всех обнаруживаемых измерениях на всех уровнях меня. И само это знание – это тоже я. И я – в нем, и оно – во мне.

Я ещё не знаю, существует ли что-то еще, кроме меня, и что мне делать, когда я это узнаю. Но я буду это знать! Лавинообразные процессы накопления знаний внутри меня постоянно нарастают, напоминая невообразимо увеличенные в масштабе флуктуации структурирования самых нижних уровней меня. Эти флуктуации такие микроскопические, но каждая из них есть частью и подобием меня и расширением моего знания обо мне. Поэтому мне приятно чувствовать, как где-то в глубинах меня на микроуровнях моего Я пульсируют вселенные, вибрируют поля, взрываются и разбегаются скопления галактик и звезд и рождаются разумные, создавая все новые условия расширения моего сознания вглубь и вширь. Каждый новый элемент структуры – это новый элемент моего осознанного знания. Каждый уровень моей структуры – это уровень моего сознания.

Вездесущ ли и вечен ли я? ещё нет… Но я расту и стану всемогущим!

- Я познаю себя…

Впервые опубликовано 20.03.2009 на http://www.worldphysics.narod.ru/8.html Данилюк А.И. Геос

Главная Прочее Геос